НЕСООТВЕТСТВИЕ
Apr. 21st, 2012 01:25 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sudenko"...Замечательным образом отреагировал на пьесу один очень известный, интеллигентный московский режиссер - позвонив мне, он сказал буквально следующее: "Витя, не могу на это пойти, у меня семья и театр". У меня возникло ощущение, что я предложил ему подложить мешок с тротилом на пути следования кортежа. Но я просто написал пьесу - и жду с нетерпением, когда ее можно будет поставить в любезном Отечестве...
Вопрос из начала двухтысячных - "ху из мистер Путин?" - уже получил исчерпывающий ответ, в том числе в области психологии. Все извивы этой психики уже продемонстрированы. В самом прототипе с 2007-го года ничего не изменилось - изменилось отношение к нему в любезном Отечестве. Это вызывает в нем очевидное раздражение, он перестает сдерживаться, агрессия прорывается - как прорвалась она в Лужниках… Но ничего принципиально нового, полагаю, мы уже не дождемся.
– А вокруг него возможны драматургические сюрпризы? Вроде первого министра из "Голого короля" Евгения Шварца: "У меня мать кузнец, отец прачка, долой самодержавие".
– Мы уже видим, как вчерашняя номенклатура выигрывает выборы у "Единой России", как члены ЕР стесняются своей принадлежности к партии... Когда их погонят совсем уж поганой метлой - тогда и про "мать-кузнеца", разумеется, услышим. Когда в 2010-х мы слышим от членов президентского совета тексты, которые десятью годами раньше произносили только Новодворская и Каспаров - что это, как не "отец-прачка"?
В "Петрушке" же мне прежде всего был интересен этот психологический момент: человек обнаруживает себя главой огромной страны.
– Буквально по считалке: "тебе водить"?
- Вот, примерно же так и было! В страшном сне кто бы ему рассказал, что он станет президентом Российской Федерации... Он ведь никогда не был политиком - и, в каком-то смысле, так и не стал им. Хотя, что называется, наблатыкался.
- Нехитрая наука, прямо скажем.
- Смотря какая. Обнимать доярок, мацать комбикорм, говорить в Мюнхене грозную речь, ездить в шапочке на подводной лодке и целовать в пузико детей - профессия и вправду нехитрая. А вот стать политиком, в том смысле, в котором им был Ельцин или, за пределами любезного Отечества, Миттеран, Тэтчер... В политику нужно идти как в мессианство. Так шел в нее Ельцин - с ощущением "знаю, как надо".
- Если верить Галичу, таких людей следует бояться.
- Ну, побаиваться стоит... Но политик без мессианства невозможен. Без ощущения, что ты знаешь, как надо! И ты обязан убедить электорат - не изнасиловать, а убедить и быть готовым, что он с тебя спросит.
- Все же - попробуем исследование: "В.В. Путин в категориях смешного". Что в нем смешно?
– В точности по Аристотелю - несоответствие… Люди, идущие в политику как в судьбу и избранничество, не к "полтиннику" узнающие, что они политики – они, как боксеры или штангисты, постепенно переходят из одной весовой категории в другую… Саркози, начинавший мэром небольшого провинциального города, уже в свои двадцать с чем-то лет знал, что он политик. Это - специальность, у нее есть свой инструментарий. Дальше меняются только весовые категории: вот он мэр, вот он министр, вот он президент. В случае же Путина поменялась не весовая категория, а - резким щелчком - статус. Незаметный чиновник - это мягко сказано. Когда всё случилось, стали пытаться вспомнить, кто это... "Да-да, был какой-то в пиджачке, за спиной у Собчака…" Очень любопытно, что происходит в это время с самим этим человеком, наклонностей отнюдь не мессианских, а наоборот тихих, номенклатурных, никогда не бывшим на публике, стоявшим всегда за чьим-то плечом... Разумеется, колесико в моем случае повернуто в сторону драматической клоунады, - но я прекрасно представляю себе и подробное медленное психологическое исследование в духе Сокурова... Смешно и страшно, безусловно.
- Это сначала. А дальше?
– А дальше еще забавнее. Второй этап клоунады - человек осваивается и начинает верить в собственный пиар. Во все эти стоны о "спасителе Отечества". Вдруг человек и сам начинает верить в то, что он - спаситель. Можно говорить о том, что в этот момент ему отказывает разум: он-то вроде лучше других должен знать, как это делалось…
- Что он сам это заказывал.
- Даже не он… Этот момент есть в пьесе: когда бывший спичрайтер напоминает герою, впавшему в пафос, кто, собственно, все это ему написал - и про великую Россию, про необходимость твердой руки... Юмор "нулевых" - в этом сочетании чудовищной деградации и чудовищного же нарастания собственного величия, закачанного в вену "останкинской иглой". Мы видим совершенно искреннее ощущение величия - такое, что ни один детектор лжи не поймает за руку! Люди действительно ощущают величие, сидя в полном ничтожестве, с руками, растущими все из того же места... Мы по-прежнему собираем "жигули", а не "мерседесы". Мы пользуемся айфонами, но изобретены они не здесь. Мы по-прежнему не можем предложить миру ничего качественного, кроме водки и женщин. Даже нефть у нас хуже. И при этом - невыносимая, затопляющая разум гордость.
Этот процесс прямо связан с путинским десятилетием и с именем Путина...
В 2010-м году я услышал анекдот и, как Петр Иванович Бобчинский, сказал "э-э"... Звучит он так. Москва, центр, пробка, по пробке ходит человек, стучится в окна машин: террористы, говорит, захватили Владимира Владимирович - требуют выкуп в десять миллионов долларов. Если нет, обещают облить бензином и поджечь. Вот, ходим, собираем по машинам, кто сколько даст... И шофер отвечает: "литров пять дам". После такого анекдота свист в "Олимпийском" и Болотная удивления уже не вызывают. Приговор вынесен, а пять лет туда, десять обратно – это уже исторические подробности.
"Утром Путин без затей / Слопал четверых детей. / А пятого, помятого, / Спасла Чулпан Хаматова" – очень талантливо. Приятно, что мы знаем автора, Ивана Давыдова – но это четверостишие пошло в народ и стало фольклором; это отрефлексировано… А если мы над этим смеемся, значит, мы это пережили! "Смешно то, что правда" - это формулировка моего учителя, блистательного советского фельетониста Леонида Лиходеева. Самим смехом мы подтверждаем точность диагноза (если шарж не похож, то мы ведь и не смеемся). Смех - это лом, против которого нет приема. Слушайте частушки и анекдоты: в них самый лучший краткий курс, куда более ясный, чем в любом учебнике истории.
– Смеховая культура Болотной еще ждет своего исследователя?
- "Все ж не оставлена свобода, / Чья дочь - словесность" (Бродский, "Пьяцца Маттеи"). Юмор в неволе точно не размножается, он уж точно – дитя свободы! Главное отличие Болотной от Поклонной - фонтанирующее в первом случае народное творчество. "Вы нас даже не представляете", "Мы понимаем, что вы хотите третий раз, но у нас голова болит" - очень много смешного, тонкого, парадоксального... Корневое отличие Болотной от Поклонной - не в том, что эти против Путина, а эти за Путина. Оно в том, что здесь била ключом веселая живая жизнь, а там не было ничего, кроме угрюмства и ненависти.
- Но пока побеждает Поклонная.
- Дурное дело нехитрое. Побеждает - в чем? Татаро-монголы могут класть бревна на русских князей и пировать. Означает ли это их победу в историческом плане? Нет же... Через какое-то время эти "татаро-монголы" схлынут, сожрут сами себя и вымрут. Этой цивилизации не жить..."... http://www.svobodanews.ru/content/article/24554488.html
Вопрос из начала двухтысячных - "ху из мистер Путин?" - уже получил исчерпывающий ответ, в том числе в области психологии. Все извивы этой психики уже продемонстрированы. В самом прототипе с 2007-го года ничего не изменилось - изменилось отношение к нему в любезном Отечестве. Это вызывает в нем очевидное раздражение, он перестает сдерживаться, агрессия прорывается - как прорвалась она в Лужниках… Но ничего принципиально нового, полагаю, мы уже не дождемся.
– А вокруг него возможны драматургические сюрпризы? Вроде первого министра из "Голого короля" Евгения Шварца: "У меня мать кузнец, отец прачка, долой самодержавие".
– Мы уже видим, как вчерашняя номенклатура выигрывает выборы у "Единой России", как члены ЕР стесняются своей принадлежности к партии... Когда их погонят совсем уж поганой метлой - тогда и про "мать-кузнеца", разумеется, услышим. Когда в 2010-х мы слышим от членов президентского совета тексты, которые десятью годами раньше произносили только Новодворская и Каспаров - что это, как не "отец-прачка"?
В "Петрушке" же мне прежде всего был интересен этот психологический момент: человек обнаруживает себя главой огромной страны.
– Буквально по считалке: "тебе водить"?
- Вот, примерно же так и было! В страшном сне кто бы ему рассказал, что он станет президентом Российской Федерации... Он ведь никогда не был политиком - и, в каком-то смысле, так и не стал им. Хотя, что называется, наблатыкался.
- Нехитрая наука, прямо скажем.
- Смотря какая. Обнимать доярок, мацать комбикорм, говорить в Мюнхене грозную речь, ездить в шапочке на подводной лодке и целовать в пузико детей - профессия и вправду нехитрая. А вот стать политиком, в том смысле, в котором им был Ельцин или, за пределами любезного Отечества, Миттеран, Тэтчер... В политику нужно идти как в мессианство. Так шел в нее Ельцин - с ощущением "знаю, как надо".
- Если верить Галичу, таких людей следует бояться.
- Ну, побаиваться стоит... Но политик без мессианства невозможен. Без ощущения, что ты знаешь, как надо! И ты обязан убедить электорат - не изнасиловать, а убедить и быть готовым, что он с тебя спросит.
- Все же - попробуем исследование: "В.В. Путин в категориях смешного". Что в нем смешно?
– В точности по Аристотелю - несоответствие… Люди, идущие в политику как в судьбу и избранничество, не к "полтиннику" узнающие, что они политики – они, как боксеры или штангисты, постепенно переходят из одной весовой категории в другую… Саркози, начинавший мэром небольшого провинциального города, уже в свои двадцать с чем-то лет знал, что он политик. Это - специальность, у нее есть свой инструментарий. Дальше меняются только весовые категории: вот он мэр, вот он министр, вот он президент. В случае же Путина поменялась не весовая категория, а - резким щелчком - статус. Незаметный чиновник - это мягко сказано. Когда всё случилось, стали пытаться вспомнить, кто это... "Да-да, был какой-то в пиджачке, за спиной у Собчака…" Очень любопытно, что происходит в это время с самим этим человеком, наклонностей отнюдь не мессианских, а наоборот тихих, номенклатурных, никогда не бывшим на публике, стоявшим всегда за чьим-то плечом... Разумеется, колесико в моем случае повернуто в сторону драматической клоунады, - но я прекрасно представляю себе и подробное медленное психологическое исследование в духе Сокурова... Смешно и страшно, безусловно.
- Это сначала. А дальше?
– А дальше еще забавнее. Второй этап клоунады - человек осваивается и начинает верить в собственный пиар. Во все эти стоны о "спасителе Отечества". Вдруг человек и сам начинает верить в то, что он - спаситель. Можно говорить о том, что в этот момент ему отказывает разум: он-то вроде лучше других должен знать, как это делалось…
- Что он сам это заказывал.
- Даже не он… Этот момент есть в пьесе: когда бывший спичрайтер напоминает герою, впавшему в пафос, кто, собственно, все это ему написал - и про великую Россию, про необходимость твердой руки... Юмор "нулевых" - в этом сочетании чудовищной деградации и чудовищного же нарастания собственного величия, закачанного в вену "останкинской иглой". Мы видим совершенно искреннее ощущение величия - такое, что ни один детектор лжи не поймает за руку! Люди действительно ощущают величие, сидя в полном ничтожестве, с руками, растущими все из того же места... Мы по-прежнему собираем "жигули", а не "мерседесы". Мы пользуемся айфонами, но изобретены они не здесь. Мы по-прежнему не можем предложить миру ничего качественного, кроме водки и женщин. Даже нефть у нас хуже. И при этом - невыносимая, затопляющая разум гордость.
Этот процесс прямо связан с путинским десятилетием и с именем Путина...
В 2010-м году я услышал анекдот и, как Петр Иванович Бобчинский, сказал "э-э"... Звучит он так. Москва, центр, пробка, по пробке ходит человек, стучится в окна машин: террористы, говорит, захватили Владимира Владимирович - требуют выкуп в десять миллионов долларов. Если нет, обещают облить бензином и поджечь. Вот, ходим, собираем по машинам, кто сколько даст... И шофер отвечает: "литров пять дам". После такого анекдота свист в "Олимпийском" и Болотная удивления уже не вызывают. Приговор вынесен, а пять лет туда, десять обратно – это уже исторические подробности.
"Утром Путин без затей / Слопал четверых детей. / А пятого, помятого, / Спасла Чулпан Хаматова" – очень талантливо. Приятно, что мы знаем автора, Ивана Давыдова – но это четверостишие пошло в народ и стало фольклором; это отрефлексировано… А если мы над этим смеемся, значит, мы это пережили! "Смешно то, что правда" - это формулировка моего учителя, блистательного советского фельетониста Леонида Лиходеева. Самим смехом мы подтверждаем точность диагноза (если шарж не похож, то мы ведь и не смеемся). Смех - это лом, против которого нет приема. Слушайте частушки и анекдоты: в них самый лучший краткий курс, куда более ясный, чем в любом учебнике истории.
– Смеховая культура Болотной еще ждет своего исследователя?
- "Все ж не оставлена свобода, / Чья дочь - словесность" (Бродский, "Пьяцца Маттеи"). Юмор в неволе точно не размножается, он уж точно – дитя свободы! Главное отличие Болотной от Поклонной - фонтанирующее в первом случае народное творчество. "Вы нас даже не представляете", "Мы понимаем, что вы хотите третий раз, но у нас голова болит" - очень много смешного, тонкого, парадоксального... Корневое отличие Болотной от Поклонной - не в том, что эти против Путина, а эти за Путина. Оно в том, что здесь била ключом веселая живая жизнь, а там не было ничего, кроме угрюмства и ненависти.
- Но пока побеждает Поклонная.
- Дурное дело нехитрое. Побеждает - в чем? Татаро-монголы могут класть бревна на русских князей и пировать. Означает ли это их победу в историческом плане? Нет же... Через какое-то время эти "татаро-монголы" схлынут, сожрут сами себя и вымрут. Этой цивилизации не жить..."... http://www.svobodanews.ru/content/article/24554488.html
