'Говорящие на одном языке со мной, сливаются в диком согласном восторге перед преступной властью'

[sudenko]

"...Я давно живу в ощущении нечистоты, среди мрака и смрада. Под восторженный рев торжествующей черни. Я сам – ее часть. Но мне все-таки стыдно. Когда они, говорящие и кричащие на одном языке со мной, сливаются в диком согласном восторге перед преступной властью... Это гнусное пугало – моя родина? Только оно и всегда оно? Невыносимо это гнойное тавро соучастия.

Я, зарабатывая гроши, все равно отдаю государству налог. И на этот рабский кредит, на общие наши деньги – возводятся лагеря, содержится жандармская армия, строятся самолеты и танки. Это я финансирую измывательство над Украиной. При моем попустительстве изготовлен "Бук", давший залп по пассажирскому "Боингу". Это на мне вся невинная кровь. Насильники моего народа и черствой родной земли, соседних стран и людей – это я неизменный ваш меценат!

Я – со всеми своими стихами, песенками, страстями – маскировка, прикрытие для бандитов. Реквизит, чтобы все выглядело как положено: будто бы есть у страны художество, образование и способы поддержания грамотной жизни. Мы все – массовка в этом гнусном спектакле.

По нерождению, по малолетству, то есть по случайности я не в ответе за Бутово и Катынь, за Беломор и Голодомор, за Михоэлса и поволжских немцев… За Будапешт в 1956-м, за Новочеркасск в 1962-м, Прагу в 68-м. Но с 1969-го – я в рабочем строю. И все, что дальше, – уже не кем-то, а мной оплачено. Не восхвалено, никак не одобрено, а оплачено.

И вина все равно – моя. Моими копейками вымощен ад Чечни. С моего молчаливого позволения жируют и множатся нелюди.

Ладно, я не выживу, не сумею их отодрать от себя, от моей страны, от моего времени. Ведь у них – несменяемость. Род невменяемости. С них, вроде, спроса нет. Это у них (нас) природное. Но ведь разуму непостижимо: поколение за поколением сгорает в этой всепожирающей топке. А при том "веселится и ликует весь народ". Особенная стать.

И поделать ничего нельзя, и отступать некуда – ни родной Москвы, ни России ("родины, проще говоря") за спиной не осталось. Есть – изгаженное временщиками и удобренное костями казненных – немыслимое пространство, способное разместить не одну сотню заботливых родин. И – нет ни одной. Все обесчещено, разграблено и утрачено...

...сдвинуть я пока ничего не в силах. Как могу, ввожу свои санкции против российских продуктов, объявляю личный бойкот Крыму, Абхазии, Южной Осетии. И не только там не будет больше моей ноги: ни в Пруссии (так называемой Калининградской области), ни в Сестрорецке и далее на всем Карельском перешейке… Весь мир, кроме турок, сказал "нет" Северному Кипру. А как иначе? Как еще бескровно ответить торжествующей наглости?

И мечтаю всю нашу свору с их ядерными ракетами, миллиардами наворованных денег, изолгавшимися кивалами запереть в Кремле и выставить у ворот охрану. Пусть доживают в привычном режиме. Даже кладбище у них там под боком. В ближайшей стенке..."...

Полный текст: Радио Свобода