Гений и злодеи

[sudenko]

"...Я так рада, так счастлива, что не нахожу слов передать эту радость. Рада за Иосифа; рада за всех нас — его друзей, его читателей, соотечественников и современников; рада — и еще как — за «Континент»; рада за Нобелевский комитет, совершивший достойный выбор; рада за всю славянскую поэзию, которая в течение всего лишь восьми последних лет дала миру трех лауреатов Нобелевской премии — Чеслава Милоша, Ярослава Сейферта и вот теперь Иосифа Бродского. Сострадаю злобствующим и завистливым, развожу руками над замалчивающими..."... 
 ng68.livejournal.com/677970.html

Спасибо Натальи Горбаневской за сегодняшнюю публикацию!

Я же поведу речь не о Гении, но о злодеях. Точнее, об одном из тех, кто Его травил - дружиннике-уголовнике Лернере.
  

СУДИЛИЩЕ...
"Прекратите записывать! - требование судьи.
Фрида Вигдорова не прекращает.
- Отнять у нее записи! - выкрик из зала. Вигдорова записывает. Иногда украдкой, иногда открыто.
- Эй, вы, там, которая пишет! Отнять у нее записи, и все тут!..

Зал суда Дзержинского района,
г. Ленинград, ул. Восстания, 36.
18 февраля 1964 года.

Судья САВЕЛЬЕВА
Судья. Чем вы занимаетесь?
Бродский. Пишу стихи. Перевожу. Я полагаю...
Судья. Никаких "я полагаю". Стойте как следует! Не прислоняйтесь к стене! Смотрите на суд! Отвечайте суду как следует! (Мне): Сейчас же прекратите записывать! А то выведу из зала! (Бродскому): У вас есть постоянная работа?.."... br00.narod.ru/10620032.htm

"... АДВОКАТ. Его переводы и есть полезная работа.
     СУДЬЯ.  Лучше,  Бродский, объясните суду, почему вы  в  перерывах между
работами не трудились?
     БРОДСКИЙ. Я работал. Я писал стихи.
     СУДЬЯ. Но это же не мешало вам трудиться.
     БРОДСКИЙ. Я и трудился. Я писал стихи.
     СУДЬЯ. Но ведь есть люди, которые работают на заводе и пишут стихи. Что
вам мешало так поступать?
     БРОДСКИЙ.  Но  ведь люди  не  похожи  друг на друга. Даже  цветом кожи,
выражением лица...
     СУДЬЯ. Это  не ваше открытие. Это  всем известно. А  лучше скажите, как
расценить ваше участие в нашем великом поступательном движении к коммунизму?
     БРОДСКИЙ. Строительство коммунизма - это же  не только стояние у станка
и пахота земли. Это и интеллектуальный труд, который...
     СУДЬЯ. Оставьте высокие фразы! Лучше ответьте,  как  вы думаете строить
свою трудовую деятельность на будущее.
     БРОДСКИЙ. Я хотел писать стихи  и переводить. Но если  это противоречит
каким-то общепринятым нормам, я  поступлю на постоянную работу и  все  равно
буду писать стихи.
     ЗАСЕДАТЕЛЬ  ТЯГЛЫЙ.  У   нас  каждый   человек  трудится.   Как  же  вы
бездельничали столько времени?
     БРОДСКИЙ. Вы не считаете  трудом мой  труд. Я писал стихи, я считаю это
трудом.
     СУДЬЯ. Вы сделали для себя выводы из выступления печати?
     БРОДСКИЙ. Статья  Лернера  лживая.  Вот  единственный  вывод, который я
сделал.
     СУДЬЯ. Значит, вы других выводов не сделали?
     БРОДСКИЙ. Не сделал. Я не считаю себя человеком, ведущим паразитический
образ жизни.
     АДВОКАТ.   Вы   сказали,   что  статья   "Окололитературный   трутень",
опубликованная в газете "Вечерний Ленинград", неверна. Чем?
     БРОДСКИЙ. Там только  имя  и фамилия верны. Даже возраст неверен.  Даже
стихи  не мои. Там моими друзьями  названы люди, которых я  едва знаю или не
знаю совсем. Как же я могу считать эту статью верной и делать из нее выводы?
     АДВОКАТ.  Вы  считаете  свой  труд полезным. Смогут ли  это подтвердить
вызванные мною свидетели?
     СУДЬЯ. Вы только для этого свидетелей и вызвали?.."...
lib.ru/PROZA/LEWASHOW/brodsky.txt
 

"...Первый привод в суд состоялся 18 февраля 1964 года (Бродскому шел 24-й год). И сразу звонкий ярлык 'тунеядец!', окрик 'Бродский, сидите прилично!' и вопрос, преисполненный государственного пафоса: 'А что вы сделали полезного для Родины?!'

Судья Савельева никак не могла понять, что такое 'подстрочник': 'Вы перевели часть книги 'Кубинская поэзия'. Вы что, кубинский знаете? Не знаете? Значит, вы пользовались чужим трудом'.

И зубодробительный судейский вопрос: 'А почему вы вообще считаете себя поэтом? Кто вас им назначил?' Бродский ответил, что это от Б-га. Судья взвилась до потолка. Приговор: 5 лет ссылки за 'тунеядство'... www.proza.ru/2005/10/26-178

С ЧЕГО ВСЕ НАЧАЛОСЬ...
 "...В конце статьи содержался прямой призыв к органам оградить Ленинград и ленинградцев от опасного трутня:
«Очевидно, надо перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде. <...> Не только Бродский, но и все, кто его окружает, идут по такому же, как и он, опасному пути. <...> Пусть окололитературные бездельники вроде Иосифа Бродского получат самый резкий отпор. Пусть неповадно им будет мутить воду!" clubs.ya.ru/brodskiy/replies.xml


ГЛАВНЫЙ ИНИЦИАТОР ТРАВЛИ
"...статья А. Ионина, Я. Лернера и М. Медведева "Окололитературный трутень" ("Вечерний Ленинград", 29 ноября 1963). Авторы статьи в грубой и бездоказательной форме обвинили И. Бродского в "паразитическом образе жизни" и назвали его "окололитературным бездельником". Статья послужила увертюрой к начавшейся травле Бродского, завершившейся судом...

Лернер Яков Михайлович, деятель "народной дружины" Дзержинского района, работавший в институте Гипрошахт на хозяйственной должности. Осенью 1963 года было решено расправиться с Бродским именно руками "народной дружины". За спиной Лернера стоял Комитет госбезопасности в лице следователя Идеологического отдела КГБ П. П. Волкова.

Вот какую характеристику Лернеру, "спровоцировавшему дело Бродского", дает Н. И. Грудинина (см. о ней примеч. 23): "…вылавливал фарцовщиков и от отдельных следователей КГБ получил оценку "полезного человека"… Лернер задерживал не только фарцовщиков… Пользуясь правами дружинника, он останавливал "подозреваемых лиц", производил личные обыски, отбирал документы и записные книжки, запугивал и шантажировал задержанных. Затем он заносил фамилии этих людей в картотеку и, спустя полгода или год, рассылал по месту их работы компрометирующие письма…. Кроме того, Лернер вербовал из числа задержанных им тунеядцев и фарцовщиков личную агентуру, которую заставлял следить за интересовавшими его лицами.
От знающих Лернера лиц мы слышали такую его характеристику: это, мол, человек, глубоко неудовлетворенный своей работой хозяйственника, рвущийся к власти и усмотревший в правах дружинника возможность добиться этой власти. Он завязывал знакомство с милицией, прокуратурой, партийными работниками и следователями КГБ, оказывая им подчас ценные услуги… По характеру склонен к дешевой детективщине, к провокации. Подозрителен и честолюбив". (Архив Л. К. Чуковской.)

Позже Лернер был дважды осужден за мошенничество (в 1973 и 1984 годах)..."...
www.chukfamily.ru/Lidia/Proza/brodsky.htm


"... Мне было лет 13-14, и я пришел в кафе «Север» — ленинградское модное место на Невском, где в ту пору собирались молодые поэты, художники, фарцовщики и стиляги. Пили кофе и коктейли, общались, знакомились с девушками, и там угодил в облаву, которую проводил некий Лернер — тот самый, который позднее писал пасквили на Иосифа Бродского (так он выслуживался перед властями).
Лернер организовал народную дружину по борьбе с чуждыми явлениями при институте «Гипрошахт», которым, кстати, руководил мой дядя. Для Лернера впоследствии все закончилось печально — его посадили за мошенничество, а тогда он вовсю ловил «идеологических врагов»... www.gordon.com.ua/tv/a-stefanovich-2/

"...Приехала вчера Лида из Комарова. Рассказывает, что Лернер, дружинник, сыгравший такую гнусную роль в судьбе Бродского, выследил одного физика, к которому в гостиницу повадилась дама. Стоя на страже морали, Лернер запугал коридорного, и тот впустил Лернера в номер, где физик принимал свою даму. Лернер вошел в прихожую, а так как физик — атомщик, у него в прихожей сидели два охранника, которые и отколотили Лернера, потом вызвали директора гостиницы, и тот отобрал у Лернера все документы..."... http://lib.rus.ec/b/186875/read


"...Наталья Грудинина, поэт, руководитель молодежных литературных объединений:
— Последние годы руководства Хрущева были характерны для Ленинграда одной особенностью: почему-то наши партийные органы считали, что надо дать большую волю дружинам. Потому, что это — ростки общественного самоуправления. И не только районные дружины, но и дружины всевозможных организаций, даже институтов, получили большие права, и эти права они использовали далеко не всегда так, как надо. Там были и очень молодые люди. Они иногда даже несколько театрализовывали свою деятельность, занимались слежкой за людьми, переодевались, наклеивали бороды. Что касается 12-й дружины Дзержинского района, то она вообще вела себя отвратительно. Там подвизались сомнительные люди, но они обзавелись удостоверениями: участковый уполномоченный, общественный инспектор ГАИ, общественный следователь, общественный обвинитель — и козыряли ими. Одним из таких людей был Яков Михайлович ЛЕРНЕР, завхоз института "Гипрошахт".
Надо сказать, что дело Бродского — не первое дело Лернера. Он занимался ловлей фарцовщиков. С ним конфликтовал мой двоюродный брат, который в свое время был главой комсомольского патруля города, Олег Грудинин. Он подозревал Лернера в жульничестве. То, что тот отбирал у фарцовщиков, не всегда попадало в милицию…
Лернер был очень расторопный человек и, я бы сказала, "криминальный талант". Вид имел весьма респектабельный, у него был доверительный бархатный голос, проникновенный искренний взгляд. Комната, в которой жил Лернер, была сплошь увешана портретами известных людей с дарственными надписями, ошеломлявшими наивного гостя. Там был даже портрет Жукова с надписью "Дорогому Яше от Жукова". И я видела киножурнал, в котором Лернер выставлялся воспитателем молодежи, и читалось письмо какого-то раскаявшегося фарцовщика — спасибо, дескать, научили меня уму-разуму…
Насытившись ловлей фарцовщиков, он решил заняться молодыми поэтами, в среде которых, как он утверждал, процветали "антисоветские настроения"… Так, в Технологическом институте он высмотрел трех молодых поэтов — Бобышева, Рейна, Наймана, которым учинил большие неприятности.
Лернер организовал общественный суд на "Электросиле" и над молодым преподавателем, ушедшим из института имени Герцена. Парень этот никакого отношения к заводу не имел. И тем не менее Лернер при поддержке Дзержинского райкома комсомола организовал общественный суд над этим преподавателем как над тунеядцем. И того приговорили к высылке из Ленинграда. Но этот преподаватель поехал в Москву, в ЦК комсомола, там весь этот суд высмеяли и сказали: поезжайте домой и устраивайтесь на работу.
После этого Лернер принялся за Бродского, который еще мало печатался, но его знала уже и ценила Ахматова. Лернер показал секретарю Дзержинского райкома Косаревой какие-то порнографические фотографии, на которых Бродского не было, но сказал, что вот в этой компании он как раз и видел Бродского.
Лернер представлялся внештатным сотрудником "Вечернего Ленинграда" — у него действительно был там свой закуток, его держал при себе сотрудник редакции Берман, которому он поставлял материал. Но пройдет несколько лет и выяснится, что именно в редакции Лернер назначал встречи людям, которым за хорошую сумму обещал помочь с приобретением машин и кооперативных квартир. Это выяснится на суде — уже над Лернером! — и гонитель Бродского получит срок за мошенничество.
В общем, когда нет гласности, когда нет свободы мнений, хотя бы даже и о стихах, когда все администрировано, то молодой поэт может запросто попасться на зуб вот к такому проходимцу, который хочет сделать себе политическую карьеру.
Кончилось же все тем, что дело о "растленном тунеядце" Бродском дошло до секретаря обкома Толстикова. Но на "Электросиле", где Лернер пытался устроить общественный суд над Бродским, на этот раз он не нашел поддержки. Тогда он обратился в Союз писателей. Пришел на заседание секретариата. А Прокофьев, который возглавлял тогда нашу писательскую организацию, был уже настроен, имел команду сверху, что Бродского надо судить, что он разлагает молодежь. Прокофьев лично не знал Бродского, но был слух, что Прокофьеву подсунули какую-то эпиграмму, написанную на него Бродским (эпиграмма такая действительно была, но, как выяснилось еще до суда над Бродским, ее автором был другой — достаточно известный — поэт).

Указ против тунеядцев был знамением времени. Наше общество находилось в плену иллюзий: через двадцать лет был обещан коммунизм. Это обещание прозвучало с самой высокой трибуны. Указ, как представляется, был одним из звеньев цепочки, приближающей нас к заветной цели: используя его, хотели избавиться от разного рода спекулянтов, фарцовщиков, тунеядцев. Другое дело, что в неправовом государстве власть имущие могли трактовать его очень вольно. И дело Бродского — самый яркий пример тому.
Суду предшествовал фельетон в "Вечернем Ленинграде", называвшийся "Окололитературный трутень" и сочиненный тем же Лернером в соавторстве с Иониным и Медведевым (псевдоним Бермана). Тон сего пасквиля был ужасающ: "Этот пигмей, самоуверенно карабкающийся на Парнас, не так уже безобиден". Вывод авторов: "Надо перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде"... www.proza.ru/2004/04/04-190


"...СВ:  Почему  вдруг  вся  эта  машина раскрутилась? Почему именно
Ленинград, почему вы? Ведь после кампании  против  Пастернака  в  1958  году
советские  власти некоторое время громких литературных дел не затевали. Что,
по-вашему, за всем этим стояло?
ИБ: Сказать по правде, я до  сих  пор  в  это  не  вдавался,  не
задумывался  над  этим. Но уж если об этом говорить, то за любым делом стоит
какое-то конкретное лицо, конкретный человек. Ведь любую машину запускает  в
ход  именно человек - чем он, собственно, и отличается от машины. Так было и
с моим делом. Оно было запущено Лернером, царство  ему  небесное,  поскольку
он, по-моему, уже умер.
СВ:  Это  тот  Лернер,  который  в  ноябре 1963 года напечатал в
ленинградской газете направленный  против  вас  фельетон  "Окололитературный
трутень"?
ИБ:  Да,  у  него  были давние "литературные" интересы. Но в тот
момент его деятельность  заключалась  в  том,  что  он  руководил  "народной
дружиной".  Вы  знаете,  что  такое  "народная дружина"? Это придумали такую
мелкую форму фашизации населения, молодых людей особенно.
СВ: Я знаю. У меня даже был один знакомый дружинник,  редкостный
идиот.
ИБ:  Главным  объектом  внимания  этой  дружины  была  гостиница
"Европейская", где останавливалось много иностранцев.  Как  вы  знаете,  она
расположена  на  улице  Исаака Бродского, так что, может быть, этот господин
стал проявлять ко мне интерес именно  из  этих  соображений?  Охотились  они
главным образом за фарцами. И между прочим, когда эти дружинники фарцовщиков
шмонали,  многое  у  них  прилипало  к  рукам  -  и  деньги, и иконы. Но это
неважно...
СВ:  Возвращаясь  к этому чертику из табакерки, Лернеру - почему
ему пришла в голову мысль писать фельетон? Ведь он вовсе не был  журналистом
по профессии.
ИБ:  Видимо,  это была не собственная идея Лернера. Его, видимо,
науськала госбезопасность.  Поскольку  мое  досье  все  росло  и  росло.  И,
полагаю,  пришла пора принимать меры. Что касается Лернера, то он вообще был
никто. Насколько я помню, он имел  боевое  прошлое  в  госбезопасности.  Ну,
может быть, не такое уж и боевое, не знаю. Вообще, такой отставной энтузиаст
со  слезящимся  глазом.  Один глаз у него, по-моему, даже был искусственный.
Все  как  полагается!  Полная  катастрофа!  И  ему,  естественно,   хотелось
самоутвердиться. Это совпало с интересами госбезопасности. И понеслось! А уж
когда  меня  попутали  в  третий  раз,  тогда  они  припомнили  мне  все - и
"Синтаксис", и Уманского, и Шахматова, и Самарканд, и всех,  с  кем  мы  там
встречались..."... www.kulichki.com/moshkow/BRODSKIJ/wolkow.txt

ЭПИЛОГ: therussianamerica.com/web_NEWS/articles/558/1/